1.
Шел сентябрь текущего года, я выдавливала из себя какой-то текст, когда мне написал Олег Ларичев, координатор международного арт-проекта Urban Myths. Он рассказал об идее «Традыцыi дзеля будучынi», которую они разработали вместе с «Беларусбанком».
Его сообщение было негласным приглашением включиться в волонтерскую работу, но я тогда пожала плечами. Очень смело и амбициозно. Но смело и амбициозно – это, как мне казалось, не про меня.
Олег Ларичев – уроженец Мозыря, в 2011 году основал стрит-арт сообщество Signal, в 2013-2014 сообщество организовывало региональные стрит-арт фестивали MustAct-MustArt, а с 2015 года действует проект Urban Myths. Приглашают белорусских и зарубежных уличных художников, Мурал-триптих на ул. Притыцкого в Минске, «Девушка в вышиванке» и «Человек без лица» - тоже их работы. И всегда получается круто, всегда блокбастер. Мой старый приятель – Стивен Спилберг белорусского стрит-арта. С ума сойти!
Мы встретились с Олегом в Мозыре. На встречу он пришел с горящими глазами: поговорил с мозырским историком и краеведом Александром Бобром. Александр Григорьевич рассказал ту самую легенду про Солнце и Милавицу, про древнюю историю города (древнее, чем все думают), про викингов и их торговые пути. Мы сидели в заведении «Три пескаря», смотрели на реку и вдруг увидели, как по реке плывет лось. Лось! Плыл куда-то в сторону Киева, потом развернулся и поплыл обратно – решил остаться. «Ничего особенного, просто Мозырь», - с наигранной меланхоличностью заметил Олег.
https://twitter.com/kryw/status/1450811855564427271?s=20
Тот самый лось. Я не шучу.
Если бы я тогда знала, что будет в ноябре, наверное, пришлось бы пить валерьянку. Много валерьянки. Иногда лучше не пытаться предвидеть будущее: испугаешься, попятишься и пропустишь самое интересное. Да, предвидеть не получится, но планировать и действовать – это очень полезно.
В начале ноября Олег снова мне написал и предложил стать ассистенткой художника. Моя помощь заключалась в том, чтобы держать связь между координатором стрит-арт сообщества, руководителями города, коммунальными службами и теми, кто предоставляет технику для работы, забирать посылки с красками и снаряжением и быть у художника на подхвате. Я, немного помявшись, решила согласиться и поехала знакомиться с Глебом Каштановым – автором мурала.
2.
Мы с Глебом и Олегом погуляли по вечернему городу, много разговаривали, но в тот вечер я боялась заговорить. Господи, у меня тут целый «стрит-артер»! На следующий день мы с художником отправились на шопинг по строймаркетам – закупать инструменты для работы. Заодно немного посмотрели город. Глеб впервые оказался в Мозыре, и во мне пробудился экскурсовод. Болтала без умолка: вот драмтеатр, вот наш памятник архитектуры, а вот Курган Славы, а вон трамвай на МНПЗ поехал.
Мы говорили очень много, обо всем на свете: самые обычные человеческие разговоры, и это было просто и непринужденно.
- Художника обидеть легко. А вот уличного художника сложнее! - как-то сказал он.
Искусство Глеба Каштанова так же многогранно, как он сам – можно зайти в его инстаграм @gleb.kashtanov, на сайт kashtanovgleb.art и познакомиться. Глеб родом из Витебска, закончил худграф Витебского университета и за его плечами почти десятилетний опыт граффити и стрит-арта. Он много путешествует, а вместе с ним колесит по миру и фестивалям уличного искусства его творческое альтер-эго Мистер Кэш (одно из альтер-это, я думаю). Такая граффитистская белка со всей атрибутикой уличного художника.
В его искусстве трогательно и тонко сплетены детское и философское, дерзкое и умиротворяющее. Мне говорили о нем: «Глеб заморачивается и детализирует» - но это именно то, что мне в нем особенно нравится. Все эти тени и складочки на мятых листах, эти эмоции на чёрно-белых уличных портретах, подчеркнутых яркими вставками… Можно долго рассматривать и наслаждаться.
Глеб называет свой стиль стилем свободы. Так и есть. И он может себе его позволить. Когда мы с Олегом Ларичевым стояли у готового мурала «Летуценнiкi», Олег заметил, что в нем сразу видно руку граффитиста. Глеб – экспериментатор, но делает свое дело качественно и профессионально.
Мурал «Летуценнiкi», пока самый большой в его карьере, как мне показалось, нетипичен для его излюбленной стилистики, но этим и уникален. Глеб вообще нетипичный для меня художник. Те немногие, кого я знала до этого, были глубоко замкнуты и погружены в себя, но Глеб, хоть и прекрасно умеет быть «вещью в себе», в моих глазах очень легок на подъем и внимателен к окружающей суете. Может, потому что я слишком мало знаю уличных художников?
3.
Утром следующего дня мы с электриком ЖЭУ №4 Александром Владимировичем идем в подвал дома на Притыцкого, 51а – для нанесения контуров мурала на стену понадобится проектор, а проектору понадобится электричество. Александр Владимирович дает электричество и лампочку в подвал. Я пугаюсь незнакомого темного подвала со странными звуками, но с лампочкой становится тепло и… лампово, что-ли. От маленькой детали, простой розетки, зависело очень многое, очень масштабное, высотой с 10-этажный дом.
Ближе к вечеру начали работать с автовышкой: сперва необходимо было загрунтовать весь фасад. Водитель автовышки дядя Вова быстро понял, чего от него хочет Глеб. Потом, когда Глеб взял баллончик с черной краской и поднялся очерчивать контуры, это понимание переросло в почти телепатическую связь. А проектор привез и помог подключить, правильно установить Александр Зыков, организатор мозырской Мозгобойни, он же взял на себя роль курьера: привез немного материалов из Минска. Они с Глебом возились, настраивая изображение точно по стене. Проектор стоял на парковке магазина «Марцiн», его примотали скотчем к тележке магазина. Дальше «Марцiн», кстати, снова нас выручал – хорошие ребята!
Пока Глеб рисовал, я возбужденно подпрыгивала и нервно колотилась рядом с проектором. Удивленные прохожие видели свет и контуры на стене, доставали телефоны, включали камеры, подходили и спрашивали, что происходит. Это было как в кино, где ты и зритель, и актер одновременно. Контуры появились на фасаде очень быстро, минут за 40. Они сами по себе уже выглядели эффектно, но это был только каркас будущего мурала.
4.
Начало приятное и воодушевляющее, но дальше захлестнуло то, что я никогда раньше не решала – технические вопросы. Чтобы рисовать, нужен был подъемник, заранее заказали строительную люльку, мощную машину, которую не запитаешь от простой розетки.
На уровне местных властей проект мурала в Мозыре активно поддержал заместитель председателя райисполкома Дмитрий Владимирович Миллер. Он пообещал дать поручение обеспечить нас электричеством в максимально короткие сроки. Сам перезвонил и направил к заместителю гендиректора Мозырского райжилкомхоза Вячеславу Семеновичу Гудько. Договорились, что утром он будет ждать меня с заявкой на подключение. В это время Глеб начал рисовать акриловой краской внизу мурала.
Подключение к источнику электропитания происходило параллельно с монтажом строительной люльки. Электрик аварийно-технической службы Иван сам подключил кабель подъемника к счетчику и все перепроверил. Позвал меня и показал, как и в какой последовательности включать и выключать питание. Голова шла кругом – я никогда ничего сложнее выключателя в квартире не щелкала. Он глянул на меня с сочувствием и над переключателем написал маркером «Ввод». Еще раз все объяснил.
Монтаж люльки закончили, включили питание, запустили. Все работало. Аллилуйя.
5.
У нас с Глебом начались трудовые будни – с 7.30 утра и дотемна, а иногда и после. Я вскакивала с кровати в 6.00, проверяла мессенджеры, наспех завтракала, собиралась и бежала на Притыцкого, 51а. Открывала подвал, мы готовились к работе над муралом. В ЖЭУ №4 мне дали под роспись ключи от всех необходимых коммуникаций – подвала, крыши, электрощитовой. Первое время я бегала проверять, все ли у меня закрыто, и постоянно пересчитывала связки ключей. У меня был страх случайно потерять ключи, и я каждый раз перепроверяла, на месте ли они. Дальше это переросло в ритуал: чувствую усталость и рассеянность – пересчитала ключи, собралась, включилась.
С утра мы подключали строительную люльку по заранее продуманной схеме – доставали кабель, крепили его, запитывали механизм – с каждым днем все быстрее и слаженнее проводили все эти манипуляции. Глеб работал на фасаде, я находилась у дома в постоянной готовности реагировать на любые вопросы – от вопросов жильцов дома до требования ключей от подвала сантехниками. От «нам нужен кофе и подкрепиться» до «нам нужны хорошие фотографии и видео с процесса покраса».
Это была и рутина, и азарт. Каждую минуту хотелось пустить в дело. Что я могу сделать лучше? Что я могу сделать еще? Сложно, очень утомительно, но назвать это «каторгой» я не могу даже с большой натяжкой. Полная вовлеченность в процесс, собственная жизнь ушла на дальний план. Время перед сном я тратила на мысленный разбор своих ошибок: что упустила из вида, где вела себя грубо, а где наоборот, слишком мягкотело, где сыграли мои психологические комплексы, а где – излишняя самоуверенность. Даже показалось, что я очень скоро потеряю друзей, но друзья меня поняли – и скоро сами втянулись в волонтерство на проекте.
Это инженер Александр Плюснин, который помогал и в монтаже, и в демонтаже люльки, когда надо было переносить тяжеленные бетонные грузы, и в переносе ведер с краской, во всех физически тяжелых работах, и еще дал очень много полезных советов по технической части: строительство – его специальность.
С нами была фотограф Надежда Рафальская, которая сделала потрясающие фото с процесса рисования, его финальной части и презентации готового мурала. Надя, к тому же, учится на худграфе Витебского госуниверситета, том самом, который закончил Глеб, и они быстро нашли общий язык. Говорили о чем-то своем, художественном, чего я сначала не понимала. Хотя я не уверена, что и сейчас понимаю – но учиться это так интересно!
6.
Да, я мало что понимаю в искусстве в целом и в стрит-арте в частности. Когда процесс вошел в накатанное русло, у меня появилось больше времени, и я стала наблюдать за тем, как рисует Глеб. Он спускался, отходил подальше, чтобы видеть весь фасад, и рассказывал. Я ничего не понимала – и чувствовала, что не ровня художнику. Не в силах выдерживать горящую от стыда голову, призналась ему, что я полный профан. Думаю, он и сам заметил это до моих признаний.
- Просто воспринимай информацию, - улыбнулся Глеб.
Люди подходили, смотрели, интересовались, хвалили. Негатива почти не было. «Молодцы, очень красиво рисуете!» - «Спасибо!». Иногда удивлялись: «Ой, дети такие натуральные получились. А что это вверху такое – какая-то абстракция, да?»
Больше всего поразила одна девочка – кажется, из соседнего подъезда. Малышка лет 10 стала там, где мы с Глебом обычно становились и смотрели на мурал в процессе. Она взяла на руки свою собаку, маленькую, белую и лохматую, и стала показывать (!) ей рисунок. Эта собачка однажды облаяла нашу строительную люльку – испугалась гудения, наверное. Потом девочка с собакой подошла – Глеб в это время был на фасаде – и спросила у меня:
- Как собаке понять искусство?
Я опешила. Несколькими днями ранее, вспоминая техническую подготовку к рисованию, я называла себя бешеной собакой. Туда побежать, там успеть, здесь разогнать путающихся под ногами зевак. Драйв, адреналин, много ярости и постоянный страх, что что-то пойдет не так. Ну и как, спрашивается, собаке понять искусство?..
Вспомнила, что большое видится на расстоянии, отходила, снова и снова наблюдала за работой Глеба. Вот он прорабатывает детали спрей-краской, а вот берет валик с краской, делает размашистые, но уверенные штрихи – и я роняю челюсть на асфальт.
Фотографирую на телефон, отправляю отчеты Олегу. «Работа идет, все хорошо» - «Надо забрать посылку, там спрей и кэпы» - «Поняла». Баллончики с краской и колпачки к ним.
7.
Сами не заметили, как финишировали. Когда я думала о скором финале, у меня будто иголка колола под ребрами, но когда это случилось, пришло чувство, что время стало на паузу. Просто стоишь и смотришь, все вокруг замерло. Мы закончили. Вот он, мурал. Сверху космос и мечты, за ними наблюдают мальчик и девочка, а снизу мир вверх тормашками, то есть, простите, я хотела сказать, снизу мозырские холмы и легенда давностью в тысячелетия. Но я успела убедиться, в том числе на собственном опыте, что каждый видит в рисунке что-то свое, очень личное, иногда глубоко интимное.
Дальше презентация, спокойно-радостные лица, иногда взволнованные лица всех, кто был причастен к созданию мурала. Внимание журналистов, много фотографий, пресс-релизы, заметки, публикации, соцсети…
The end, но продолжение следует. Проект «Традыцыi дзеля будучынi» продолжится уже весной в других городах.
Проект в Мозыре получился очень вдохновляющим. Помимо постоянных волонтеров помогали люди вроде как со стороны, но открытые, добрые, увлеченные. Коллектив магазина «Марцiн» - наши соседи. Рекламное агентство «Наклейка» - поделились раскладной лестницей. Управляющая сети игровых клубов Лидия Ломакова – пригласила оператора для съемок процесса и финальных кадров. Дмитрий Руденок и Ирина Еремейчик также не остались в стороне. Многие помогали, не требуя внимания взамен, оставаясь в тени, боясь потревожить занятого художника. Делали просто так, по любви.
8.
За время проекта я много думала, какова моя роль в нем. Поняла одну забавную штуку: все, кто окружал меня, кто стал нашей командой, были профессионалами своего дела. Глеб Каштанов – талантливый и трудолюбивый профи, опытный стрит-артер, Олег Ларичев – крутой PR-специалист и неутомимый, просто бешеный, генератор идей, Саша Плюснин – толковый инженер и вечный двигатель, Надя Рафальская за фотоаппаратом – это крутые и качественные фото, Саша Зыков – профессиональный айтишник, точно, до мелочей, настраивающий технику. Руководители, персонал коммунальных служб – все знают свою работу.
Кто же я? Видимо, моя роль заключалась в том, чтобы постоянно переспрашивать, уточнять, предусматривать все, что угодно. Я ничего не знаю, разве что язык неплохо подвешен, и вот это – мое профессиональное. В остальном я троечница, а значит, должна была стараться втройне. Это хороший способ узнать новое дело, не скатываясь в сухую теорию. Если это и есть уличное искусство, то я хочу еще.
Елена Мельченко.
Фото Надежды Рафальской и автора.
Обсуждение статьи