Этот атмосферный район станции Мозырь уже не раз становился местом съёмок у местных фотографов. Летом 2018 года именно здесь проходила часть съёмок российского телесериала «Чернобыль» режиссёра Алексея Мурадова. Для съёмок даже не потребовалось особого антуража.
Это не просто деревянные бараки - это часть нашей истории.
Построены они были сразу после войны - в конце 40-х- начале 50-х годов прошлого столетия. По версии, передаваемой местными жителями из поколения в поколение, строились пленными немцами.
В них не было ни санузлов, ни канализации, из удобств на то время, лишь печное отопление. Сейчас, конечно, люди обжились, многие сделали себе максимально удобные из возможных условий для жизни. Но некоторые до сих пор живут без комфортных условий.
Остались ли здесь старожилы, которые могут рассказать историю построек «из первых уст»?
Как живётся сегодня людям в таком историческом месте? Отправилась в ЖЭУ-8 с просьбой о помощи в поиске старожил бараков. Огромное спасибо, что откликнулись и даже связались с медицинским работником, чтобы тот мог рассказать, с кем из старейших жителей я могу побеседовать. Но не всё оказалось так легко и просто: многие квартиры в бараках уже не раз меняли владельцев и жильцов.
-Мясного «зарёвского» уже давно нет, за порошками стиральными в город ехать надо, - отвечает на мой вопрос о том, как живётся, женщина и одновременно развешивает на улице бельё. - Старейших жителей особо не знаю, разве что баба Соня. Может она вам что расскажет.
Поднимаюсь, стучу – никто не открывает.
Иду дальше. Мария Петровна встречает с порога.
-С 1972 года тут жили с дедом. Отопление печное - две грубки. В том году женщина спрашивала: «Вам надо соцработник?» Пока нет,- говорю. А в этом никто не пришёл, не спросил. Ношу дрова сама, но скоро будет тепло. Главное, зиму пережили. На той год, можа, дадуць соцработника, чтобы дрова помогал носить хотя.
Нет детей. Ушли дети. Дочь давно умерла и сына уже 10 год как нет. Внуков мне не подарили. Деда уже второй год как похоронила. В этом доме всех знала. Динькова была, Таня Колоцеева, Мотя Цыблиенко - поуходили все на тот свет, это я ще задержалась. Сама я с Могилёва, дед мой тут жил, познакомилась с ним и меня сюда позвал. До этого жила в общежитии, работала всю жизнь на ДОКе. На пенсии ещё техничкой в школе поработала.
Телевизор, бывает, погляжу, а так я люблю читать. Газеты выписываю «Друг пенсионера», журналы кадаташния, но я не выкидываю: почитаю да забуду, да опять почитаю.
В магазин рядышком хожу, в далёкий – в редких случаях. Порошки у соседки прошу, прывозиць з горада.
Мужчина, куривший на крыльце дома, предпочёл остаться инкогнито. Рассекретил только кота Барбоса, который всё время тёрся рядом.
- Я родился в этом доме. Эта улица была уже вся построена, по рассказам отца: что военнопленные строили, а что наши. Которые из домов военнопленные строили, я точно не покажу, потому что не знаю (смеётся). Этот дом наши строили. Отец с матерью сюда заселились в начале пятидесятых. Весело было, мать восьмерых родила. Нас в детстве не можно было домой загнать: со школы пришёл, портфель оставил и побежал. А сейчас в ноутбуках молодёжь сидит.
Обратила внимание на осыпавшуюся штукатурку в подъездах.
-Сейчас такие условия создали: допустим, я арендую эту площадь, плачу за капитальный ремонт, за квартиру, даже за эти сотки - земельный налог, ещё чтоб я ремонт в подъезде за свой счёт делал? Я окна-двери поменял в квартире – денег вложил. У меня самого четверо детей: старшие уже разъехались, младшая – выпускница, скоро и она уедет. Останемся мы с бабулей вдвоём. Работы хватает: дровишки привёз, попилил, поколол. Больше мне нравится печное отопление – дом деревянный, тепло держит хорошо.
Рассказал мужчина и о том, что в трёхкомнатных квартирах раньше жило по две семьи: в одной комнате семья поменьше – супруги и ребёнок, в тех двух комнатах – семья, где больше детей. Кухня общая была.
-Вы в восьмую квартиру зайдите, сосед раньше меня родился и поговорить любит. Он рассказывал, что когда заселялись, и стены не оштукатуренные были. Рабочие приходили, штукатурили, когда они уже с семьёй жили.
В восьмой квартире дедушка-рассказчик, на которого были все надежды, захлопнул перед носом дверь, сказав при этом, что выписывать и покупать ничего не будет.
Осталась последняя надежда поговорить со старожилами – бабушка Соня. Возвращаюсь к ней, вдруг уже вышла на солнышке погреться. На скамейке – никого, но на балконе вижу бабушку – ухаживает за цветами. Поднимаюсь.
Баба Соня уже плохо слышит:
-Чего это дитя тут ходит? Первые мы заселялись в дом, все поумирали, я осталась. Мне 88 годов. Всяк было. Во время войны голодовали, не хочу этого и вспоминать. - Неожиданно бабушка расплакалась.
В бараках живёт много пожилых людей. Очень много домов отапливается грубками, поэтому смотровым комиссиям всегда нужно быть начеку. И, как сказала мне одна из местных бабушек из 25-го дома, если молодые сюда и переезжают, то не от хорошей жизни.
Марта Мороз.
Фото Евгения Ермаковца и из архива Владимира Колоцея.
