Это похоже на чудо телепортации. Ещё несколько секунд назад вы были на земле, а потом раз – и уже в небе. Автор «Полесье своими глазами» поднялась на высоту 250 метров над мозырской землей вместе с парапланеристом Евгением Вихором, и, конечно, поговорила со спортсменом-экстремалом о его увлечении. Опасно ли это – летать на параплане? Что считается мастерством? Как долго учатся полетам? Обо всем этом – в нашем интервью. «Пытались слететь на парашюте с наших мозырских холмов»
- Расскажите о себе, Евгений.
- Я работаю на Мозырском нефтеперерабатывающем заводе начальником цеха №9 – «Водоснабжение и канализация». С заводом меня связывает вся моя взрослая жизнь, да и детская тоже: отец всю жизнь работал на заводе, сейчас на пенсии. Я и не видел других вариантов, кроме как связать свое будущее с МНПЗ. Мой сын тоже пошел работать на завод, сейчас он слесарь. Пускай растет!
- Как вы стали заниматься парапланеризмом?
- Это началось с большой страны, которая называлась Советский Союз. А увлечение сначала рождается в голове, ты говоришь себе – «Я хочу». В 15 лет я начал прыгать с парашютом, в Советском Союзе это было очень доступным видом спорта, таким же, как футбол, например. Записываешься в секцию – прыгаешь, бесплатно. В Мозыре был парашютный клуб, и именно поэтому я остался здесь учиться после школы. Первое образование получил в Мозырском пединституте в 1995 году, инженерную специальность. А в 1991 году, когда еще был парашютистом, мне попал в руки журнал – вроде бы, он назывался «Техника - молодежи», в нем я прочитал о том, что появился параплан. Это отложилось в памяти, статью вырезал и сохранил. Занимаясь парашютным спортом, задумывался: так ведь параплан и парашют похожи… С одноклубниками даже пытались слететь на парашюте с наших мозырских холмов. Попытки оказались неудачными, но сама идея осталась.
Дальше череда обстоятельств: где-то в 1994 году позвонили гомельские парашютисты, напросились в гости. Сказали, к ним в клуб записался парапланерист, и они хотели испытать параплан в наших мозырских горах (в их понимании холмы – это горы). Говорю: приезжайте, интересно. Была зима, январь. И вот 1994 год стал первой вехой истории моего увлечения парапланеризмом.
Тогда не было школ парапланеризма, опытных пилотов – весь опыт нарабатывали сами, общаясь друг с другом: «варились в собственном соку», весь опыт получали на практике.
Мне было удивительно смотреть на параплан: «Наверное, его сшили, чтобы летать, но это, оказывается, совсем не парашют». Вышли на холмы, пытались взлететь у оврагов напротив «Птицемаша» (современное название «Мозырьсельмаш». – прим.). Чтобы взлететь в первый раз и пролететь метров 50, ушло, наверное, часа четыре. Мы возились, были порывы ветра, параплан намокал… Казалось, полета не будет, но вдруг раз – и оторвался от земли, пролетел, уперся в противоположную стенку оврага, приземлился.
В общем, я уговорил хозяина параплана оставлять его в Мозыре. Мы всю зиму тогда летали с Коршаковой горы, оттачивали взлет и посадку, но это, конечно, были не совсем полноценные полеты, а просто огромное желание летать. Сами полеты начались чуть позже.
«Я за рациональный риск»
- Были травмы когда-нибудь?
- Серьезных не было. Разве что ногу подворачивал, когда приземлялся. В волейболе у меня больше травм было.
- Что опасней – параплан или парашют?
- Наверное, параплан опасней… Просто у параплана возможностей больше. Техника позволяет летать часами: у меня самый долгий полет был 4 часа, а ребята летают по 8 часов. Максимальное расстояние, которое преодолели на безмоторном параплане – более 500 километров. Воздух бывает неоднородным, турбулентным, особенно в горах можно попасть в различные внештатные ситуации, и это надо воспринимать как данность. У человека должно возникнуть желание летать и изучать воздух… Нельзя стихию подчинить себе, можно ее изучить. Надо начинать с малого. Как в детстве: сразу сесть на большой велосипед и поехать не получится, сперва надо покататься на детском трехколесном. Какой ребенок быстрее поедет на велосипеде? Тот, которому сильнее хочется -- ехать так же быстро, как старший брат, или мама с папой.
- Вы боитесь высоты?
- Особенного страха перед высотой никогда не было.
- А если на краю девятиэтажки постоять, вам будет страшно?
- Понимаешь, у меня никогда не было авантюрного желания рисковать. Я за рациональный риск. Жизнь одна, ее надо прожить максимально полно и не позволить ей глупо оборваться.
Я умею делать многие вещи, которые выглядят опасными, но на самом деле в них нет никакого риска, полеты я изучил и довел до совершенства, до рефлексов... На одном соревновании по парапланеризму ко мне подошел ответственный за безопасность и сделал предупреждение: «Так нельзя работать». Я возразил, мол, это мой стиль, так я попадаю в мишень. Но он ответил, что в случае, если я снова так сделаю, буду дисквалифицирован. Я согласился: надо работать по правилам.
Парапланеризм – красивый вид спорта, когда ты можешь подняться и красиво парить над землей, делать рискованные трюки в подходящих условиях – когда есть запас высоты, и ты можешь распоряжаться высотой, как угодно, отрабатывать, получать нужный опыт. Только не надо это делать над самой землей рядом со зрителями.
- Ночью приходилось летать, или это не принято?
- Ночью летать не принято, но приходилось (смеется). Это интересно. Первый ночной полет я совершил еще в 1994 году, когда учился летать на параплане. Тогда еще не было ни школ, ни опытных пилотов. В своей компании, глядя друг на друга и учась, делали разные безбашенные вещи. Как-то захотелось слететь с горы ночью – отлетел метров на сто и горы стало не видно. Когда приземляться? И где земля? А у параплана-то скорость приличная. В вдруг в воздухе ты понимаешь: елки-палки, как много вопросов… И ни на один нет ответа, а приземляться рано или поздно придется. Внизу поле, виноградник, который держится на проволоке… В общем, оно того не стоило.
Еще помню, готовясь к каким-то соревнованиям, увлеклись полетами. Была хорошая погода, летали и не заметили, как стемнело. Интересно, ночью кто-нибудь приземлялся на точность? Задумались и решили, что кто-то будет светить фонариком, а парапланерист полетит на свет и приземлится. Направление ветра определяешь сам, по опыту. Так и сделали.
- Не считаете количество полетов?
- Некоторые считают часы полета… Я сначала считал, потом стало неинтересно. Парашютисты любят говорить о количестве прыжков: мол, у меня 1000, или 10000 прыжков… И что? (смеется). После примерно пятисотого прыжка уже разницы большой нет -- это одинаковый опыт. Сам по себе парашютный спорт очень безопасен: если соблюдать прописанные правила, получить травму крайне маловероятно, и техника очень надежна. Количество прыжков – не показатель мастерства. Для многих это и не спорт, а хобби.
«Начальник спросил: «А ты хороший парапланерист?»
- Вот давайте о спорте и поговорим. У вас все началось с любительского парапланеризма?
- Да, и продолжалось много лет. А спортивная карьера началась, как ни удивительно, со слов моего начальника Алексея Сергеевича Елизарова, он тогда был начальником нефтехимического производства, а я его заместителем. И он у меня однажды спросил: «Вот я рыбу ловлю себе в удовольствие. Некоторые говорят, что я хороший рыбак. А ты хороший парапланерист?» И я задумался: действительно, хороший ли я парапланерист? Даже не нашел сразу, что ответить -- сказал, что просто нравится летать. Но зерно сомнения зародилось. Всю сознательную жизнь я занимался разными видами спорта: плавание, парашютное многоборье, волейбол, баскетбол, футбол… перепробовал много всего. В то время на нефтехимическом производстве я был физоргом, и подумал, может, надо попробовать съездить на соревнования по парапланеризму? Недели через три я ушел в отпуск, и как раз в это время в украинских Карпатах, на хребте Боржава, гора Гымба, местный львовский клуб проводил соревнования на точность приземления. Я подумал: почему бы и нет? Это был 2010 год. Поехал – и выиграл. Сам не знаю, как это удалось: было очень много хороших пилотов, но что-то щелкнуло, превзошел сам себя. Дальше попробовали провести первые соревнования у себя в Беларуси, правила писал я – наверное, они до сих пор где-то на тематических форумах есть. Приземлялись на «бабушкин» коврик: считалось, если только коснуться коврика – результат ноль.
В 2011 году решил поехать на первый настоящий чемпионат, он проводился в Литве. Многое для себя почерпнул, но постигла неудача – 15-е место. Это был сильный удар по самолюбию. Как оказалось, в Литве есть давние традиции работы на точность приземления, люди этому учатся специально и техника пилотирования позволяет показывать такие результаты, которые мне на тот момент были недоступны. Тогда я снова поехал на Боржаву, и снова выиграл. Удивился: ну могу же! Потом опять в Литву, и вместо 15-го места было уже 20-е. Я был растоптан. Решил: хорошо, надо в свой тренировочный процесс внести регулярные отработки приземления на точность. В 2013 году был первый чемпионат мира, для него много тренировался, купил себе первый специальный параплан для точности. Там, на чемпионате, я увидел, как работают лучшие парапланеристы мира, и понял, что нужно для успеха.
- Что же нужно для успеха?
- Спорт начинается с мысли. Ты решаешь: хочу добиться чего-то, ставишь цель. Как только ты поверил, что можешь, дальше – дело техники. Просто летать в удовольствие – тоже прекрасно, но мотивация достигать результатов самое главное для спортсменов. У меня есть знакомый, который на второй раз самостоятельно поднялся в воздух. Люди все с разными способностями, но успеха всегда добиваются самые трудолюбивые и самокритичные. Только тот, кто видит свои ошибки, понимает, что еще нужно изменить, добьется своей цели.
- Какими своими достижениями гордитесь?
- За всю спортивную карьеру в парапланеризме я принял участие в 50 официальных чемпионатах, дальше началась пандемия. Я уже думал, не знак ли это, что надо завязывать с соревнованиями, но потом решил, что это нет, не знак (улыбается). Из этих 50 в 28 соревнованиях я стал призером, в 14 – победителем.
Дважды выигрывал Кубок Северо-Восточной Европы. Он состоял из пяти этапов, каждый этап в новой стране: Беларусь, Россия (Калининград), Литва, Латвия, Эстония.
Еще был предчемпионат Европы в 2015 году – 3 место.
Дважды занимал второе место на чемпионате России. Пока российский чемпионат – непокоренная вершина. Не потому что там лучшие в мире пилоты, просто каждый раз что-то мешает: слишком «загоняешься», не даешь себе нормально работать. Кстати, 90% успеха – в психологической готовности. Бывает, на соревновании очень много сильных пилотов, а ты едешь и говоришь сам себе: буду первый. А бывает, настраиваешь себя на результат, но не получается: нет куража, внутренней раскованности. Отключается интуиция: ты взлетаешь и не можешь делать то, что ты умеешь, не можешь дать возможность подсознанию управлять твоими руками. Пытаешься все контролировать, но успеха нет.
10-е место на Кубке мира в Албании: множество сильных участников, целых три команды из Индонезии, где лучшие мировые пилоты. Да, далеко не победа, но уровень пилотов, которые остались позади, давало внутреннее удовлетворение: соперник сопернику рознь. Чемпионат Беларуси намного проще.
Мой сын Леша начал летать 3 года назад. В этом году занял в Литве на соревнованиях 2-е место. Для меня это было самое приятное событие в моей спортивной карьере. Я тогда был на первой ступени пьедестала, он – на второй. Надо понимать, что были очень сильные пилоты из России, я сам получаю огромное удовольствие, побеждая их. Приезжала команда из Великобритании, были эстонцы, латыши, литовцы… А на пьедестале стояли два Вихора. Это было супер!
В Мозыре даже герб «крылатый»
- Не задумывались об открытии парапланерной школы в Мозыре?
- Я думал об этом. Заметили, герб Мозыря – «крылатый»? На нем орел, и это символично. В Мозыре с 1977 по 1997 год существовал аэроклуб, а задолго до его появления в городском парке стояла парашютная вышка. Наверное, мало кто помнит о ней. Даже мои родители ее не застали: они приехали жить сюда в 70-х годах, вышки к тому времени уже не было. Летные традиции в нашем городе есть. На аэродроме в деревне Боков базируется авиация МЧС, в погранотряде также используют вертолеты и автожир…
В нашем городе парапланеризмом занимается группа энтузиастов из 10 человек, включая меня и моего сына. Да, определенно парапланерная школа нужна, просто пока не понятно, на каких принципах она будет работать, как будет финансироваться. Но надо организовывать – это точно!
Вела интервью и покоряла небеса Елена Мельченко.
Фото автора и из личного архива Евгения Вихора.
Видео автора.
